О том, как строятся на Руси храмы Божии.

      В 1895 г. в газетах были напечатаны речи товарища обер-прокурора Св.Синода, В.К.Саблера,, обращенные к семинаристам Черниговской, Тверской и Тульской епархий. С самым отрадным чувством прочитали мы эти речи. Таким теплым чувтсвом любви к родной церкви православной веет от них. Невольно задумываешься: в чем тайна этой любви к родной церкви, любви, объединяющей и равняющей всех искренно православных русских людей, от высокопоставленного сановника до последнего нищего простолюдина? Что-то трогательное видится в этом равенстве: это равенство детей перед горячо любимой матерью, для которой все они одинаково дороги и которую все одинаково любят...
            Дивная тайна этой любви и этого трогательного равенства в любви кроется в нашей православной церковности, в церковности истинно-православного воспитания. Церковное богослужение, церковные обряды, церковные песнопения, воспринятые детским сердцем, - вот что роднит этих далеких друг от друга по общественному положению людей; в храмах Божьем они забывют эту разницу и молятся вместе как родные детиодной матери... Вот почему церковность так дорога их сердцу, вот почему с такой любовью высокий сановник говорит о своем детстве, когда он имел "величайшее счастье" - прислуживать в алтаре, звонить на колокольне, петь и читать на клиросе своей деревенской церкви... И нет сомнения, что его родной храм дорог ему теперь и будет ему дорог до конца жизни...
            Та же любовь к храму Божию живет и в сердце нашего православного простолюдина. Недавно нам привелось случайно увидеть в церкви высокого, стройного, благолепного старца-мужичка Т.губернии. Он был в сером деревенском армяке, но с золотой медалью на груди...Это невольно обращало на него общее внимание. Мы пригласили старца к себе на чашку чая и просили его рассказать, за что он удостоился милости царской. И старец рассказал нам  одну из тех историй, которые так обычны для верующих в простоте сердца, но которые  считаются у наших "интеллигентов" если не прямо вымыслами, то легендами, не стоящими внимания "образованного" человека...
            - Надо тебе сказать, родной, что в молодости своей был я настоящим богатырем: за троих бывало, работал... Раз - это было раннею весной - понатужился я так, что едва добрел до пустого сарая и там, как был, в одной рубахе, весь в поту, так и бросился на землю и заснул крепким богатырским сном... Долго ли спал я - не помню; только проснулся - и уж не могу двинуть ни рукой, ни ногой... Принесли меня в дом, стали лечить всякими деревенскими снадобьями; прошел месяц - другой - я лежу как пласт, не могу подняться даже на постели... Прослышали родители мои, что в соседнем селе помогает отец дьякон; повезли меня к нему. Вышел он ко мне на улицу - я лежу в телеге, - посмотрел да и говорит мне: "хотя я и дам тебе лекарства, но лучше ты молись Царице Небесной, - у вас ведь в селе храм во имя Ее. Она только может помочь в болезни твоей". Приехали мы домой, стал я пить траву, которую дал дьякон. Прошло недельки три, мне стало будто легче: подниматься стал, по избе бродить... Дело было уж осенью. Отец молотил на гумне, вышел это я к нему. едва на ногах держусь, а он, с горя-то, что я не помогаю ему, и говорит мне: "хоть бы глаза-то мои не видали тебя: сердце все изныло, глядючи на тебя!" Заплакал я, пошел домой и в сенях, не входя в избу, прилег на лавочку. Больно, горько мне было, что родитель обижается на меня, а что-ж я поделаю!... Так лежал я, думал и заснул... И вот вижу я во сне Царицу Небесную: идет Она, Матушк, прямо ко мне, вся во славе такой, вся сияет, будто в царском одеянии, и говорит мне: "Ты думаешь. что тебе дьякон помог, что бродить ты стал? Нет, это Я тебе помогла..." Тут я и проснулся и сразу же почувствовал, что вся болезнь моя прошла... Бегу уже на гумно как совсем здоровый, смеюсь от радости... Все удивились этому и стали Бога благодарить. А надо сказать, что родитель мой был церковным старостой в нашем селе. Приписали мы чудо это, мое исцеление, милости Матери Божией, и я еще усерднее стал помогать батюшке своему в его хлопотах по храму Божие, а когда он скончался, то прихожане в один голос выбрали меня в старосты церковные. Не посмел я отказываться от доброго дела: помнил милость ко мне Царицы Небесной и желал послужить Ей, как могу. А храм наш был деревянный, ветхий, так что, бывало, батюшка служит, а дождь льет прямо напрестол, во святую чашу... Священники у нас все были переменные: никому не охота была жить с нами в бедном нашем приходе, голодно приходилось им, особенно семейным. Наконец дошло до того, что благочинный объявил нам решение начальства: закрыть по ветхости храм родной, а нас приписать к соседнему приходу... Отслужил наш батюшка последнюю обедню, вышел со слезами из алтаря да и говорит: "вот, православные, в последний раз помолились мы в нашем храме родном, больше не будет тут службы Божией: опасно стало служить при нем... Что ж, говорит, ужели мы допустим, чтобы приписали нас в чужой приход? Ужель пойдем от Царицы Небесной в другое село?... " И так это хорошо говорил наш батюшка, что все мы наплакались досыта. А потом и говорит:" давайте, православные, строить новый храм, и сам выложил тут же на тарелку 25 рублей:"вот, говорит, все, что имею, отдаю на построение нового храма для Царицы Небесной..." И мы все за ним, а уж у меня, грешного, так сердце и играет от радости, слез не удержу: ведь Царица-то Небесная - моя исцелительница!... Собрали сход, написали приговор, выбрали меня по этому делу сборщиком, и пошел я к преосвященному нашему владыке Н. с прошением, чтобы книжку выдали мне на сбор. Вышел это ко мне святитель наш, прочитал прошение да и говорит:
            "- Хотите вы строить деревянный храм, а я бы советовал вам строить каменный: ведь деревянный-то простоит много 50 лет, и опять придется на новый собирать.
            "- Что ж, говорю, делать, владыко, когда у нас скудные средства на это дело?
             А он:" Бог пошлет, надо веровать, я напишу в книжке, чтобы собирать на каменный".
            "И пошел он к себе, через минутку выходит, выносит книжку подписанную и при ней 300 рублей.
            "- Вот, говорит, это вам от меня, на доброе начало. Бог вас благослови!
            " Упал я в ноги старцу Божию, слезно поблагодарил его и от него прямо в Москву.
            "Был у меня там земляк один, приказчиком служил в магазине на Тверской; как прибыл я в Москву, то прямо к нему:" так и так, говорю, помоги, брат, по делу святому, укажи добрых людей".
            "- Знаю я, говорит, одного доброго купца: много он помогает на строение церковное, только любит все делать тайно, чтоб никто не знал... Поговорю ему, а ты денька через два наведайся.
            "Прихожу я через два дня, ведет меня земляк к своему доброму купцу. Тот встретил меня так ласково, приветливо, стал подробно обо всем меня расспрашивать. Я все, как умел, рассказал ему, а он и говорит мне: "вот что, брат: я подпишу тебе по моему усердию, только с условием: смотри ты, пока я жив, отнюдь никому ни слова об этом..."
            "-Помилуй, родной, говорю ему: разве это можно, если тебе не угодно, чтобы люди знали?
            "И подписал он, и тут же деньги вынес - семь тысяч рублей! С этими деньгами я прямо от него да ко владыке нашему. Перекрестился святитель, когда я рассказал ему про благодетеля, и спрашивает: "кто же это такой?"
            "- Не могу, святый владыко, заповедь его нарушить: не велел он никому об этом говорить. А вы дайте нам архитектора и благословите его к делу приступать.
            "Благословил владыка, епархиальный архитектор приехал к нам, все как следует: план составил, канавы велел копать. "Копайте, говорит, аршина на три глубины, а там я приеду, посмотрю, и закладывать можно". И пошла у нас работа: наняли подрядчика, все как следует, стали рвы копать, и что же? Вырыли на пол-аршина, и дальше неберет ни заступ, ни лопата, хоть ломом бей - твердый камень!...
            Еду опять к архитектору, говорю ему, извини, барин: не можем мы больше пол-аршина выкопать".
            "- Почему же?
            "- Я ему объяснил почему.
            "- Вот, говорит, чудаки, чего испугались: да это сам Бог вам фундамент подложил! И отлично: нечего больше и рыть, я приеду, посмотрю, и с Богом начнем кладку...
            "Так и вышло: он не счел нужным копать глубже, и мы заложили фундамент. Еду я опять к владыке, прошу благословить и закладку храма Божьего сделать по чину, как подобает.
            "Стали мы строить - в воде была нужда большая. Село наше на высокой горе, от реки будет добрых полверсты, а колодцев на горе не было: сколько церковники не копали для себя колодца, вода не держалась. Брался один мужичок возить, 70 руб. за лето просил, дорого мне показалось. Дай, думаю, попробую: может Царица Небесная и подастнам воду для храма своего, и нанял я колодезника-соседа за 14 руб. копать близ храма до самой воды. Стал он копать, выкопал аршин семь - воды девать некуда... Так всю церковь и построили с этой водой. Отстроили мы Божий храм, раза два-три ездил я к благодетелю своему - купцу в Москву, помог он нам и на колокола, и на украшение Божия храма и в последний раз сказал мне: "как готов будет храм к освящению, - напиши мне, я желаю к вам приехать на это торжество..." Кончили мы все работы, приготовили храм к освящению. Еду я сам в Москву к благодетелю. День был праздничный; знаю это я, что купец мой церковным тоже старостой в своем приходе, поэтому я прямо в церковь. Смотрю это - среди церкви покойник стоит в богатом гробе.
            "Я к выручке старостинской подошел, спрашиваю приказчика (меня уж признали его приказчики): "А сам-то здесь?"
            "- А вот он, говорит: в гробу-то лежит!...
            "Так и взвыл я тут, как малый ребенок: "благодетель наш, родимый наш батюшка!..." Меня хотели вывести из церкви даже, так я громко зарыдал, да родные покойного вступились, стали меня расспрашивать: ктоя такой и почему так плачу по их покойничке?
            "Тут уж, конечно, я все им рассказал, потому - незачем было укрывать доброго дела: наш благодетель к Богу отошел... Не похитит у него этого добра никакая слава людская..."
            Старик отер навернувшуюся слезу и замолчал...
            - Ну, и освятили вы свой храм?-спросил я его.
            - И освятили, родной мой. И вот еще что замечательно, батюшка ты мой, начал он опять: просили это меня наши церковники, батюшка с причтом, чтоб поправить им новый колодец, из которого воду брали на Божий храм; пришла весна, поправил я сруб, как следует, но воды в нем не стало вовсе. Пытались копать - ничего не вышло. Видно, только для храма Божия подала нам водицу Царица Небесная, а для своей житейской потребы  велит трудиться - на речку ходить за водой...
            - Ну, как же ты, дедушка, медаль-то получил? Стало быть за построение храма Божия?
            - Да, родной мой,  за построение-то не стоило мне: ведь не мои капиталы-то были, да владыке было уж так угодно порадовать меня, старика: представил за 33-летнее служение в должности старосты и вместе за труды мои для храма Божия при постройке его... А что мои-то труды? Разве трудиться для Божия храма не великое счастье? - заключил старец свое поучительное сказание...
            Нужно ли что-нибудь прибавлять к этому сказанию? Вот так строятся на у нас на Руси храмы Божии: ничего нет на свете дороже храма Божия для православного русского человека, - зато Бог и помогает ему в созидании и украшении сих твердынь, на коих опирается всей мощью соей наша Русь православная!...

("Русское Слово", 10.11.1895г.,№314)   

Назад             Содержание           Вперед