Из жития старицы Мелании, затворницы Елецкого Знаменского монастыря.

            12 апреля 1769 года в городе Ельце вспыхнул пожар; весь почти город сгорел, сгорели и монастырь с храмом на Каменной горе.
            Старицы Ксения и Агафия остались на пепелище монастыря, устроив себе келью в каменном погребе.
            В одну летнюю ночь старица Ксения вышла из своей кельи и пошла на место бывшего храма Божия помолиться.
            Долго она молилась и плакала на месте сгоревшего святого престола, где еще так недавно приносилась бескровная жертва о спасении всех живущих на земле и о прощении грехов благочестно почивших. Вдруг она ощутила необыкновенное веяние благодати в сердце своем. Объятая благоговейным трепетом и радостию, она стала громко звать сотрудницу свою Агафию. Та вышла из кельи, и им обеим представилось чудное явление: озаренной божественною славою какой-то всадник простер руку на то место, где была сгоревшая обитель, осенил ее благословением и сказал: � Буди имя Господне благословенно на месте сем отныне и до века!
            Прибавив к тому, что он � мученик Христов Иоанн Воин, стал невидим. Старицы поклонились Господу Богу и прославили святое и великое имя Его, веруя, что все Ему угодное будет, по человеколюбию и всемогуществу Его, исполнено. Также и святому мученику Иоанну Воину воздали они честь и благодарение за обещанные им милости Божий и, радуясь о преславном видении, ожидали помощи свыше для возобновления святой обители.

* * *

            В одну ночь Мелания, утомившись от борьбы со сном, который безвременно и очень сильно отягощал ее, села у дверей своей кельи и забылась. Вдруг ей показалось, будто огненная колесница с крылатыми конями спустилась на землю, и юноша в белой одежде подошел к ней и сказал: � Прииди, о возлюбленная Богом, и восприими мзду трудов твоих. Бог послал меня, ангела своего, вознести тебя в райские селения, где ожидает тебя сестра твоя Екатерина.
            Мелания, услышав об усопшей сестре своей, обрадовалась и от радости забыла оградить себя крестным знамением. Ей представилось, что она села в колесницу, и крылатые кони понесли ее по воздуху к великолепному дому; белоризец высадил ее и хотел ввести в дом. Тут Мелания оградилась крестным знамением; и вдруг все исчезло. Вдали послышался ей какой-то неистовый хохот, и невыразимый страх объял Меланию. Она увидела себя близ самой мельницы, на краю моста, на самом опасном месте. Она вскрикнула от ужаса и упала на мост. Рабочие люди с мельницы выбежали поспешно на крик и крайне удивились. Они узнали Меланию, но не знали, как она в ночное время зашла сюда и что с нею случилось. Они подняли ее полумертвую. Но вскоре она опомнилась и просила их довести ее в монастырь на Каменную гору.

  * * *

            В одно время посетил Каменную гору блаженный Иоанн, впоследствии известный Сезоновский затворник, и, разболевшись, пал как бы бездыханен в келье Мелании: она разожгла в кадильнице уголь и ладаном покадила лежавшего, � он встал и, укрепившись, мог беседовать с нею. С тех пор он имел большое уважение к Мелании и говорил многим, что молитвами смиренной Мелании он получал неоднократно исцеления.

* * *

           Мелания часто приходила в дом Лавровых, которые были ее благодетели, и подолгу беседовала там с отцом Иларионом, будущим известным затворником Троекуровским.
            Елецкий купец Михаил Иванович Лавров-Кречет говаривал потом неоднократно: � Я всем моим капиталом обязан молитвам отца Илариона. С тех пор, как он поместился у нас, Бог благословил дом мой всяким изобилием; и где бы надлежало быть по торговле нашей убыткам, там неожиданно были барыши.
            И действительно, дом Лаврова с тех пор возвысился, и, умирая, благодетель отца Илариона оставил трем сыновьям своим богатое наследство, коим они и доныне пользуются.

* * *

            Прошла зима и наступил Великий пост. Мелания совершила его обычным порядком и до Лазаревой субботы не выходила из своего уединения. Побыв в храме Божием, она в ту же субботу пошла в дом Лавровых с намерением пригласить на Пасху к себе отца Илариона. Лавровы приняли ее с необыкновенною ласкою, но не согласились отпустить его. Мелания возвратилась со скорбию в свою келью, а в самый день Пасхи даже плакала о том. Вдруг пришел к ней отец Иларион и радостно сказал: � Христос воскресе!
            После приветствия он с кротостью укорял Меланию в такой неблаговременной скорби и малодушии. Обрадованная Мелания высказала ему свои помыслы и, переменив печальные слезы на радостные, благодарила Бога и посетившего ее старца. Поговорив довольно о спасении души, они отправились к вечерни в церковь. По возвращении из церкви Мелания забыла свои скорби и каждый час торжествовала духом. Чрез несколько дней супруга Лаврова пришла посетить свою любимую Меланию и при первом разговоре начала просить у ней прощения, что не отпустила к ней в первый день праздника отца Илариона из своего дома.
            �  Ты сама посуди, Меланьюшка, � говорила Лаврова, � он у нас гость дорогой! Вот оденется лес, он, того и смотри, уйдет от нас. Может быть, и век его не увидим.
            Мелания слушала и не могла скрыть своего удивления. Подумав немного, она отвечала Лавровой: � Ты знаешь, Евдокия Михайловна, что я, кажется, никогда не лгала пред тобою, а удивляюсь, что ты говоришь. Поверь же моим словам: в этот день отец Иларион был у меня в келье и вместе с нами был у нас в церкви во время вечерни.
            �Что ты, � возразила ей Лаврова, � он разговелся с нами и весь день читал жития святых отцов; мы все слушали!
            �Бог знает, � сказала Мелания задумчиво.
            �Стало быть, это ангел его посетил тебя, Меланьюшка?
            � Не знаю, я недостойна видеть ангела. Обе они перекрестились и прославили Бога.

 * * *

            Раз Мелания послала в дом к благодетельнице своей, доброй купчихе Гавриловой, просить у ней арбуза. Та, будучи занята по хозяйству, на тот раз пороптала, однако послала арбуз. Получив арбуз, блаженная Мелания долго рассматривала его; потом вырезала в нем сердце и, всыпав туда довольно золы, опять закрыла и отослала его обратно. Добрая приятельница поняла эту притчу и раскаялась в своем поступке.

* * *

            Две женщины пришли к Мелании попросить молитв и благословения: одна из них, бедная, приготовила ей калач и совестилась, что не имеет более. Другая купила кренделей и помышляла: ну, куда ей столько?
            Едва подошли они к ее окну и, сотворив молитву, постучались, как услышали, что блаженная Мелания сказала первой: � Я есть хочу. Дай-ка мне твой калач, � и поцеловала его.
            А другой отвечала: � Вот накупила добра! Сухие да черные! Ешь сама, мне не нужны они.
            И не взяла их.

* * * 

            Наступил пост святых апостолов Петра и Павла. Мелания начала приготовляться к принятию Святых Тайн; в самый день причащения священник шел к ней из церкви со святыми дарами, а причетник нес впереди зажженную свечу. Вдруг подул сильный ветер, и свеча загасла. Причетник хотел возвратиться зажечь свечу в церкви, но священник, поторопив его, сказал: � Там зажжем.
            Когда же прошли весь монастырь и причетник ступил на порог кельи затворницы, свеча у него в руках зажглась сама собою. Он с трепетом поставил ее на стол. По совершении таинства принес свечу горящею в церковь. Это чудное зажжение свещи было всеми замечено.

* * *

            Монахиня Елпидифора рассказывала о себе следующее.
            По кончине блаженной Мелании поручено было мне, как ближайшей соседке, хранить ее келью и, за послушание, вводить в нее приходящих. По зависти вражией кто-то донес игумений, что я воспользовалась деньгами, которые подавали усердствующие. Меня оштрафовали монастырским наказанием: не позволили получать милостыню и читать неусыпаемую псалтирь; чрез это я должна была лишиться монастырского пособия и при всегдашней моей бедности терпеть еще большую нужду. Я плакала, просила прощения, оправдывалась. Но все было тщетно. В одну ночь вижу во сне затворницу Меланию, � она говорит мне: � Не плачь. Я знаю твою скорбь. Иди, выполи траву около моей кельи, и Господь утешит тебя.
            Я встала и, помолись Богу, тотчас пошла полоть траву около ее кельи. К концу моей работы в углу маленького ее задворка я нашла узелок и в нем несколько серебряных монет. Я заплакала от радости. Не столько деньгам я обрадовалась, сколько тому, что угодница Божия утешила меня своею милостынею. И, к удивлению, я на эти деньги купила все, в чем имела нужду. Но вот что еще более поразило меня: в жизни моей я много оскорбляла ее. И постигшую меня скорбь я уже принимала как заслуженное мною наказание от Бога, а она меня так видимо утешила. Впрочем, она еще и при жизни своей мне все простила; позвала к себе, угощала меня чаем, дала мне подарки и сама просила у меня прощения. И теперь вот как помогла мне в скорби моей!

* * *

            Старец Задонского монастыря монах Сергий, зная богоугодную жизнь затворницы Мелании, весьма сожалел, что за отсутствием, после кончины ее не мог получить себе ни одной вещи ее на благословение. По приезде его в Елец она явилась ему во сне и сказала: � Если хочешь благословения, возьми себе на память мой платок и мои волосы, завернутые в нем. Эти волосы исторгнуты у меня из головы моей злыми демонами, когда они попущением Божиим за грехи мои нападали на меня во время молитвенного подвига моего в ночи. Ты можешь отыскать их в святом углу под полом в моей келье.
            По этому указанию действительно старец Сергий нашел платок и волосы в нем и хранит их у себя как оружие от бесовских искушений.
            Этот же старец Сергий сожалел, что в последнее время не сняли портрета с затворницы Мелании, и разговорами своими внушал и другим то же сожаление. Она снова явилась ему во сне и приказала ему хорошенько заметить черты лица ее. Видел он ее с большим сияющим крестом в руках, и по рассказу его живописец изобразил ее подобие столь удачно, что все знавшие ее лично находят портрет очень похожим. Только не могла рука художника изобразить той неземной уже красоты и славы, которая осиявала ее в этом сновидении.

* * *

            Одна монахиня, по имени Иннокентия, необыкновенным образом испытала на себе скорую благодатную помощь молитвами блаженной Мелании. Живя от юности на Каменной горе, она с самого начала вступления своего в монастырь чувствовала припадки головной боли и тоски. В совершенных летах болезнь ее усилилась; иногда бедная страдалица почти не могла владеть собою. В одно время тоска усилилась в ней до того, что в уме несчастной начала мелькать мысль о самоубийстве. В невыносимой скорби она легла и бессознательно смотрела на предметы. Вдруг глаза ее остановились на портрете затворницы Мелании: лицо портрета одушевилось, глаза выражали строгий укор, и, тихо приподняв руку, блаженная долго грозила ей пальцем. С трепетом вскочила с постели скорбящая и бросилась на колени, со слезами начала просить прощения, и искушение миновалось. С тех пор ни тоска, ни головная боль не беспокоят монахиню Иннокентию, и она, не скрывая, благодарит свою избавительницу.

* * *

            Много раз живущие в обители наемные сторожа и насельницы монастыря видали свет как бы зажженной лампады или другого огня, возвышающегося от земли, а иногда объемлющего дивным осиянием весь гроб блаженной затворницы Мелании. Некоторые испытывали и убеждались, что свет был невещественный.

Назад           Содержание           Вперед